Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

А л е к с и с (закуривая). Ах, что случилось, Ермолай Федорович?

Г е н е р а л. Грозой пахнет. А перед грозой меня всегда клонит в сон. Я не знаю. Мне не докладывают. Но у всех на устах Пушкин. Что такое Пушкин? Это тот самый стихотворец, которого за возмутительные стихи государь император сослал на юг, оттуда в деревню его матери под надзор губернатора Псковской губернии Адеркаса? Чем же он столь примечателен? Стихи пишет? У меня все офицеры пишут стихи.

А л е к с и с (с важным видом). Что такое Пушкин? Я могу рассказать вам анекдот. В обществе, где бывает и наш баснописец Крылов, как-то заговорили о Пушкине. Крылов, по своему обыкновению, заснул, полулежа в кресле…

Г е н е р а л. Я его видел в доме Олениных, и точно он после ужина всегда спит.

А л е к с и с. Заснул и даже похрапывает, к чему все привыкли. Однако же решили узнать его мнение, растолкали без всякого стеснения при великом уважении к старцу и спросили у него: "Что такое Пушкин?" — "Гений!" — промолвил Крылов и снова захрапел.

Г е н е р а л. Гм, гм. Гений. Наполеон был гений, однако же мы его побили и отправили на остров святой Елены. Тогда что же такое гений?

А л е к с и с. Ну, это же ясно. Он на голову выше всех в своей области, вместе взятых.

Г е н е р а л. Я так думаю: генерал — гений для своих солдат и офицеров.

Алексей Вульф, поклонившись с важностью, проходит в комнату к сестре, где находится Керн.

А л е к с и с. Ермолай Федорович пребывает в философическом настроении и ожидает грозы. Это никуда не годится. Я знаю, сыр-бор разгорелся из-за письма Пушкина.

К е р н. Не из-за письма Пушкина, а из-за того…

А л е к с и с. Знаю, знаю. Сестра, позови маму.

Анна Вульф уходит; Анна Керн порывается тоже уйти.

Куда же вы?

К е р н. Я видеть ее не могу.

А л е к с и с (в досаде). Вы все помешались!

К е р н. Я помню хорошо, Прасковья Александровна всегда была ласкова и нежна со мной. Но из ее самых лучших побуждений выходило для меня одно зло. Я презираю твою мать!

О с и п о в а (входя в комнату). Что-о?!

К е р н. Я сказала то, что говорила другими словами и от них не отрекаюсь. Мне очень жаль, что это вышло здесь, но это же не совсем мой дом.

О с и п о в а. Я единственное чего желала всегда, чтобы дом твоего мужа был твоим домом.

К е р н. К сожалению, это не в вашей власти и не в моей, и не будем говорить об этом больше никогда.

О с и п о в а. Я думала и о Пушкине, которого все мы любим. Ему и так невесело в деревне, в его уединении, а тут любовь, пусть высокая, как сказалось в стихотворении, может быть, лучшем из всего, что он написал, но любовь в его положении, да к замужней женщине, — что хорошего из всего этого может выйти?

К е р н. Помилуйте, все это не в вашей власти, да и не в моей; это, в конце концов, право всякого человека в любом положении, и тем тягостнее, чем больше, любить!

О с и п о в а. Я попрошу его не писать тебе. Он умен, чтобы понять, что я права.

Керн в слезах мимо Анны Вульф, Алексиса в дверях и Зизи быстро уходит к себе.

Алексис, сестер твоих мы отправим домой завтра; я провожу тебя в Дерпт и тоже выеду в Тригорское.

А л е к с и с. Маменька! Отдайте госпоже Керн письмо, адресованное ей.

О с и п о в а. Нет его у меня. Это уже ничего не изменит.

В у л ь ф. Маменька! Мне лучше остаться с Анетой и приехать осенью вместе с нею в Тригорское.

О с и п о в а. Госпожа Керн и слышать не хочет больше о Тригорском. Увы! Может быть, так лучше. Во всяком случае, для Пушкина.

А л е к с и с. Как бы вам не рассориться и с вашим соседом.

О с и п о в а. Не рассоримся. Я надеюсь на всегдашнюю снисходительность Пушкина ко мне и на его ум.

Анна Вульф в слезах идет в покои госпожи Керн; Алексис застает генерала в гостиной в той же позе и с важностью закуривает.

Тригорское. Гостиная. В окнах поздняя, все еще прекрасная пора осени. Входит Пушкин, и тут же показывается Анна Вульф.

Слышны голоса; в дом вбегают юные барышни, среди них и Зизи, затем некий господин Рокотов (сосед), Осипова, за ними Анна Керн и генерал Керн, подтянутый, важный. Пушкин раскланивается и остается в стороне.

Керн подходит к ним.

Все невольно переглядываются.

К е р н. Мне кажется, я поняла. Да, у меня было три встречи с императором Александром Павловичем, о которых я вспоминаю с изумлением, не приснилось ли это все мне. Здесь все об этом наслышаны, а некоторые были свидетелями, но мне хочется рассказать о них вам. Вы поэт, вы летописец нашей жизни, которая становится уже историей.

П у ш к и н. Да, прекрасно!

К е р н. В Полтаве готовился смотр корпуса Сакена, в котором муж мой был дивизионным командиром. Немного прибитая на цвету — как говорят в Малороссии, — необыкновенно робкая, выданная замуж… слишком рано, я привезена была в Полтаву. Тут меня повезли на смотр и на бал, где я увидела императора. Сакен был со мною знаком, он и указал государю на меня, и сказал ему, кто я. Император имел обыкновение пропустить несколько пар в польском прежде себя и потом, взяв даму, идти за другими. Что, Пушкин?

П у ш к и н. Вы прекрасно рассказываете! Продолжайте, пожалуйста.

К е р н. Эта тонкая разборчивость, только ему одному сродная, и весь он, с его обаятельною грациею и неизъяснимою добротою, невозможными ни для какого другого смертного, даже для другого царя, восхитили меня, ободрили, воодушевили, и робость моя исчезла совершенно.